Английский с нуля Уроки английского языка для начинающих
| The Crab that Played with the Sea | Краб, который играл с морем |
| BEFORE the High and Far-Off Times, O my Best Beloved, came the Time of the Very Beginnings; and that was in the days when the Eldest Magician was getting Things ready. | В начале времен, милые мои, когда мир только устраивался, один Старый Волшебник и переделывал по-своему все, что тогда было. |
| First he got the Earth ready; then he got the Sea ready; and then he told all the Animals that they could come out and play. | Сперва он сделал землю, потом море, потом велел животным собраться и начать играть. |
| And the Animals said, | Животные пришли и сказали: |
| ‘O Eldest Magician, what shall we play at?’ | — Скажи, Старый Волшебник, во что же нам играть? |
| and he said, | А он ответил им: |
| ‘I will show you. He took the Elephant—All-the-Elephant-there-was—and said, ‘Play at being an Elephant,’ and All-the-Elephant-there-was played. | — Я вам покажу. Он призвал слона, всем слонам слона, и сказал: «Играй в слона». И слон, всем слонам слон, стал играть, как ему было указано. |
| He took the Beaver—All-the-Beaver-there-was and said, | Потом он взял бобра, бобра-всех-тогдашних-бобров, отвел его в сторону и сказал: |
| ‘Play at being a Beaver,’ and All-the Beaver-there-was played. | — Играй в бобра. И бобр, всем бобрам бобр, стал играть, как ему указал волшебник. |
| He took the Cow—All-the Cow-there-was—and said, | Корове, всем коровам корове, волшебник приказал: |
| ‘Play at being a Cow,’ and All-the-Cow-there-was played. | «Играй в корову». И корова, всем коровам корова, стала играть в корову. |
| He took the Turtle—All-the-Turtle there-was and said, | Обращаясь к черепахе, всем черепахам черепахе, он сказал: |
| ‘Play at being a Turtle,’ and All-the-Turtle-there-was played. | «Играй в черепаху». И она стала играть в черепаху. |
| One by one he took all the beasts and birds and fishes and told them what to play at. | Так он перебрал всех животных, птиц и рыб и определил, во что им играть. |
| But towards evening, when people and things grow restless and tired, there came up the Man (With his own little girl-daughter?)—Yes, with his own best beloved little girl-daughter sitting upon his shoulder, and he said, | К вечеру, когда все существа утомились, пришёл человек… Ты спрашиваешь, малютка, со своей ли маленькой дочкой? Да, конечно, со своей собственной любимой деточкой, которая сидела у него на плече. И человек сказал: |
| ‘What is this play, Eldest Magician?’ | — Что это за игра, Старый Волшебник? |
| And the Eldest Magician said, | Старый Волшебник ответил: |
| ‘Ho, Son of Adam, this is the play of the Very Beginning; but you are too wise for this play.’ | — Это игра «в начало», сын Адама; но ты для нее слишком умен. |
| And the Man saluted and said, | Человек поклонился и сказал: |
| ‘Yes, I am too wise for this play; but see that you make all the Animals obedient to me.’ | — Да, я слишком умен для этой игры; но, послушай, устрой так, чтобы все живые существа мне повиновались. |
| Now, while the two were talking together, Pau Amma the Crab, who was next in the game, scuttled off sideways and stepped into the sea, saying to himself, | Человек и волшебник разговаривали, а Пау Амма, морской краб, услышал все, побежал боком, боком, как бегают крабы, и юркнул в море, говоря себе: |
| ‘I will play my play alone in the deep waters, and I will never be obedient to this son of Adam.’ | — Я буду играть один в глубине вод и ни за что, никогда не стану слушаться этого сына Адама. |
| Nobody saw him go away except the little girl-daughter where she leaned on the Man’s shoulder. And the play went on till there were no more Animals left without orders; and the Eldest Magician wiped the fine dust off his hands and walked about the world to see how the Animals were playing. | Никто не видел, как убежал краб; его заметила только маленькая девочка, сидевшая на плече своего отца. Игра продолжалась до тех пор, пока каждое из живых существ не получило указания, как ему играть. Наконец, волшебник стёр мелкую пыль со своих рук и пошёл по всему свету смотреть, так ли играют животные. |
| He went North, Best Beloved, and he found All-the-Elephant-there-was digging with his tusks and stamping with his feet in the nice new clean earth that had been made ready for him. | Он пошел на север, милые мои, и увидел, что слон, всем слонам слон, роет глину бивнями и утаптывает своими большими ногами красивую новую чистую землю, которую приготовили для него. |
| ‘Kun?’ said All-the-Elephant-there-was, meaning, ‘Is this right?’ | — Кун? — спросил слон, всем слонам слон, а это значило: «Хорошо ли я делаю». |
| ‘Payah kun,’ said the Eldest Magician, meaning, ‘That is quite right’; and he breathed upon the great rocks and lumps of earth that All-the-Elephant-there-was had thrown up, and they became the great Himalayan Mountains, and you can look them out on the map. | — Пайа Кун — вполне хорошо, — ответил старый волшебник и дохнул на большие скалы и огромные куски земли, которые слон, всем слонам слон, подбросил вверх; и они тотчас сделались высокими Гималайскими горами; которые вы можете найти на карте. |
| He went East, and he found All-the-Cow there-was feeding in the field that had been made ready for her, and she licked her tongue round a whole forest at a time, and swallowed it and sat down to chew her cud. | Волшебник пошёл на восток и увидел корову, всем коровам корову, которая паслась на приготовленном для неё лугу; вот она своим огромным языком слизнула с земли сразу целый большой лес, проглотила его и легла, начав пережёвывать жвачку. |
| ‘Kun?’ said All-the-Cow-there-was. | — Кун? — спросила всем коровам корова. |
| ‘Payah kun,’ said the Eldest Magician; and he breathed upon the bare patch where she had eaten, and upon the place where she had sat down, and one became the great Indian Desert, and the other became the Desert of Sahara, and you can look them out on the map. | — Да, — ответил старый волшебник и дохнул на обнажённое пространство земли, с которого она съела всю траву, дохнул и на то место, куда она легла. Первое место сделалось великой пустыней Индии, а второе — африканской Сахарой; вы можете найти их на карте. |
| He went West, and he found All-the-Beaver-there-was making a beaver-dam across the mouths of broad rivers that had been got ready for him. | Волшебник пошёл на запад и увидел всем бобрам бобра, который делал плотины поперёк устьев широких рек, только что приготовленных для него. |
| ‘Kun?’ said All-the-Beaver-there-was. | — Кун? — спросил всем бобрам бобр. |
| ‘Payah kun,’ said the Eldest Magician; and he breathed upon the fallen trees and the still water, and they became the Everglades in Florida, and you may look them out on the map. | — Пайа кун, — ответил старейший волшебник и дохнул на поваленные деревья и на стоячую воду, и они тотчас превратились в луга и болота Флориды, и вы можете отыскать их на карте. |
| Then he went South and found All-the-Turtle-there-was scratching with his flippers in the sand that had been got ready for him, and the sand and the rocks whirled through the air and fell far off into the sea. | Потом он пошёл на юг и увидел всем черепахам черепаху, она сидела и царапала своими лапами песок, только что приготовленный для неё; песок и камни вылетали из-под её лап, крутились в воздухе и падали далеко в море. |
| ‘Kun?’ said All-the-Turtle-there-was. | — Кун? — спросила черепаха, всем черепахам черепаха |
| ‘Payah kun,’ said the Eldest Magician; and he breathed upon the sand and the rocks, where they had fallen in the sea, and they became the most beautiful islands of Borneo, Celebes, Sumatra, Java, and the rest of the Malay Archipelago, and you can look them out on the map! | — Пайа кун! — сказал волшебник и дохнул на упавшие в море комья песка и камни, и они тотчас сделались самыми прекрасными в мире островами, которые называются Борнео, Целебес, Суматра, Ява; камни поменьше стали остальными островами Малайского архипелага, и вы можете отыскать их на карте. |
| By and by the Eldest Magician met the Man on the banks of the Perak river, and said, | Ходил, ходил старый волшебник, наконец, на берегу реки Перак увидел человека и сказал ему: |
| ‘Ho! Son of Adam, are all the Animals obedient to you?’ | — Скажи, сын Адама, все ли животные повинуются тебе? |
| ‘Yes,’ said the Man. | — Да, — ответил человек. |
| ‘Is all the Earth obedient to you?’ | — А земля повинуется тебе? |
| ‘Yes,’ said the Man. | — Да, — ответил человек. |
| ‘Is all the Sea obedient to you?’ | — А море повинуется тебе? |
| ‘No,’ said the Man. | — Нет, — ответил Человек. |
| ‘Once a day and once a night the Sea runs up the Perak river and drives the sweet-water back into the forest, so that my house is made wet; once a day and once a night it runs down the river and draws all the water after it, so that there is nothing left but mud, and my canoe is upset. Is that the play you told it to play?’ | — Нет, — сказал человек. — Раз днём и раз ночью море бежит к земле, вливается в реку Перак, гонит пресную воду в лес, и тогда она заливает мой дом; раз днём и раз ночью море увлекает за собою всю воду реки, и в её русле остаются только ил и грязь, и мой чёлн не может плыть. Разве в такую игру велел ты играть морю? |
| ‘No,’ said the Eldest Magician. ‘That is a new and a bad play.’ | — Вовсе нет, — ответил Старый Волшебник. — Это какая-то новая и притом нехорошая игра. |
| ‘Look!’ said the Man, and as he spoke the great Sea came up the mouth of the Perak river, driving the river backwards till it overflowed all the dark forests for miles and miles, and flooded the Man’s house. | — Вот, смотри, — сказал человек, и, пока он ещё говорил, море влилось в устье реки Перак, оттесняя её воды все назад и назад, так что речные волны залили дремучий лес, и дом человека очутился среди разлива. |
| ‘This is wrong. Launch your canoe and we will find out who is playing with the Sea,’ said the Eldest Magician. | — Тут что-то неладно. Спусти-ка свою лодку. Поедем и посмотрим, кто там играет с морем, — сказал Старый Волшебник. |
| They stepped into the canoe; the little girl-daughter came with them; and the Man took his kris—a curving, wavy dagger with a blade like a flame,—and they pushed out on the Perak river. Then the sea began to run back and back, and the canoe was sucked out of the mouth of the Perak river, past Selangor, past Malacca, past Singapore, out and out to the Island of Bingtang, as though it had been pulled by a string. | Сын Адама и волшебник сели в чёлн; туда же прыгнула и маленькая девочка. Человек взял свой крис, изогнутый кинжал с лезвием, похожим на пламя, и они выплыли из реки Перак. После этого море стало все отодвигаться и отодвигаться и высосало чёлн из устья Перака; оно влекло его мимо Селангора, мимо полуострова Малакки, мимо Сингапура, все дальше и дальше к острову Бинтангу, и чёлн двигался, точно его вели на верёвке. |
| Then the Eldest Magician stood up and shouted, | Наконец, старый волшебник выпрямился во весь рост и закричал: |
| ‘Ho! beasts, birds, and fishes, that I took between my hands at the Very Beginning and taught the play that you should play, which one of you is playing with the Sea?’ | — Эй вы, звери, птицы и рыбы, которых я в начале времён учил играть, кто из вас играет с морем? |
| Then all the beasts, birds, and fishes said together, | И все звери, птицы и рыбы в один голос ответили: |
| ‘Eldest Magician, we play the plays that you taught us to play—we and our children’s children. But not one of us plays with the Sea.’ | — Старейший из всех волшебников, мы играем в те игры, которым ты научил нас; в них будем играть мы и после нас дети наших детей. Никто из нас не играет с морем. |
| Then the Moon rose big and full over the water, and the Eldest Magician said to the hunchbacked old man who sits in the Moon spinning a fishing-line with which he hopes one day to catch the world, | В это время над водой поднялась большая полная луна. И старый волшебник сказал горбатому старику, который сидит в середине луны и плетёт рыболовную сеть, надеясь со временем поймать весь мир. |
| ‘Ho! Fisher of the Moon, are you playing with the Sea?’ | — Эй, рыбак с луны, это ты балуешься с морем? |
| ‘No,’ said the Fisherman, ‘I am spinning a line with which I shall some day catch the world; but I do not play with the Sea.’ And he went on spinning his line. | — Нет, — ответил рыбак. — Я плету сеть и с её помощью поймаю мир; но с морем я не играю. — И он продолжал своё дело. |
| Now there is also a Rat up in the Moon who always bites the old Fisherman’s line as fast as it is made, and the Eldest Magician said to him, | Надо тебе сказать, что на луне сидит ещё и крыса, которая так же быстро перегрызает шнурок, как рыбак плетёт его, и старый волшебник сказал ей: |
| ‘Ho! Rat of the Moon, are you playing with the Sea?’ | — Эй ты, лунная крыса, ты играешь с морем? |
| And the Rat said, | Крыса ответила: |
| ‘I am too busy biting through the line that this old Fisherman is spinning. I do not play with the Sea.’ And he went on biting the line. | — Я слишком занята, чтобы играть с морем; мне постоянно приходится перегрызать сеть, которую плетёт этот старый рыбак. — И она продолжала грызть нитки. |
| Then the little girl-daughter put up her little soft brown arms with the beautiful white shell bracelets and said, | Тогда маленькая девочка, сидевшая на плече сына Адама, протянула свои мягкие маленькие тёмные ручки, украшенные браслетами из раковин, и сказала: |
| ‘O Eldest Magician! when my father here talked to you at the Very Beginning, and I leaned upon his shoulder while the beasts were being taught their plays, one beast went away naughtily into the Sea before you had taught him his play. | — О, старейший волшебник, когда мой отец разговаривал с тобой в самом начале, а я через его плечо смотрела на игры животных, одно непослушное создание убежало в море раньше, чем ты заметил его. |
| And the Eldest Magician said, | Старый волшебник проговорил: |
| ‘How wise are little children who see and are silent! What was the beast like?’ | — Как умны маленькие дети, которые видят и ничего не говорят. Что же это за зверь был? |
| And the little girl-daughter said, | Маленькая девочка ответила: |
| ‘He was round and he was flat; and his eyes grew upon stalks; and he walked sideways like this; and he was covered with strong armour upon his back.’ | — Он круглый и плоский; его глазки сидят на палочках; бежал он боком, вот так, вот так, — она показала как, — на спине у него толстая прочная броня. |
| And the Eldest Magician said, | Тогда волшебник сказал: |
| ‘How wise are little children who speak truth! Now I know where Pau Amma went. Give me the paddle!’ | — Как умны дети, которые говорят правду! Теперь я знаю, куда ушёл Пау Амма, лукавый краб. Дайте-ка мне весло. |
| So he took the paddle; but there was no need to paddle, for the water flowed steadily past all the islands till they came to the place called Pusat Tasek—the Heart of the Sea—where the great hollow is that leads down to the heart of the world, and in that hollow grows the Wonderful Tree, Pauh Janggi, that bears the magic twin nuts. | Он взял весло, но грести ему не пришлось, потому что вода все бежала мимо островов и несла челнок, пока не принесла его к месту, которое называется Песат Тасек — сердце моря. Песат Тасек — большая подводная пещера, и ведёт она в самую сердцевину мира; в ней растёт чудесное дерево, Паух Джангги, на котором растут волшебные орехи-двойчатки. |
| Then the Eldest Magician slid his arm up to the shoulder through the deep warm water, and under the roots of the Wonderful Tree he touched the broad back of Pau Amma the Crab. And Pau Amma settled down at the touch, and all the Sea rose up as water rises in a basin when you put your hand into it. | Старейший волшебник опустил руку до самого плеча в глубокую, тёплую воду и под корнями чудесного дерева нащупал широкую спину Пау Аммы, лукавого краба. Почувствовав прикосновение, Пау Амма завозился, и поверхность моря поднялась, как поднимается вода в чашке, в которую ты опустишь руку. |
| ‘Ah!’ said the Eldest Magician. ‘Now I know who has been playing with the Sea;’ and he called out, ‘What are you doing, Pau Amma?’ | — Ага, — сказал старый волшебник. — Теперь я знаю, кто играл с морем. — И он громко закричал: — Что ты тут делаешь, Амма? |
| And Pau Amma, deep down below, answered, | Сидевший в глубине Амма ответил: |
| ‘Once a day and once a night I go out to look for my food. Once a day and once a night I return. Leave me alone.’ | — Раз днём и раз ночью я выхожу для пропитания. Раз днём и раз ночью я возвращаюсь к себе. Оставь меня в покое. |
| Then the Eldest Magician said, | Тогда старый волшебник сказал: |
| ‘Listen, Pau Amma. When you go out from your cave the waters of the Sea pour down into Pusat Tasek, and all the beaches of all the islands are left bare, and the little fish die, and Raja Moyang Kaban, the King of the Elephants, his legs are made muddy. When you come back and sit in Pusat Tasek, the waters of the Sea rise, and half the little islands are drowned, and the Man’s house is flooded, and Raja Abdullah, the King of the Crocodiles, his mouth is filled with the salt water.’ | — Слушай, Пау Амма, когда ты выходишь из пещеры, воды моря вливаются в Песат Тасек и берега всех островов обнажаются; маленькие рыбы умирают, а у раджи Моянга Кебана, короля слонов, ноги покрываются илом. Когда ты возвращаешься обратно и прячешься в свою пещеру, воды моря поднимаются, половина маленьких островов исчезает в волнах, море окружает дом сына Адама и пасть раджи Абдулаха, короля крокодилов, наполняется солёной водой. |
| Then Pau Amma, deep down below, laughed and said, | Услышав это, сидевший в глубине Пау Амма засмеялся и сказал: |
| ‘I did not know I was so important. Henceforward I will go out seven times a day, and the waters shall never be still.’ | — Я не знал, что я такая важная особа. С этих пор я буду выходить из пещеры по семь раз в день, и море никогда не будет спокойно. |
| And the Eldest Magician said, | Тогда старый волшебник сказал: |
| ‘I cannot make you play the play you were meant to play, Pau Amma, because you escaped me at the Very Beginning; but if you are not afraid, come up and we will talk about it.’ | — Я не могу заставить тебя, Амма, играть в ту игру, которая тебе назначена, потому что ты убежал от меня в самом начале; но, если ты не боишься, всплыви, и мы потолкуем. |
| ‘I am not afraid,’ said Pau Amma, and he rose to the top of the sea in the moonlight. | — Я не боюсь, — ответил лукавый Амма и поднялся на поверхность моря, освещённого луной. |
| There was nobody in the world so big as Pau Amma—for he was the King Crab of all Crabs. Not a common Crab, but a King Crab. One side of his great shell touched the beach at Sarawak; the other touched the beach at Pahang; and he was taller than the smoke of three volcanoes! | В то время в мире не нашлось бы ни одного существа ростом с Пау Амма, потому что он был король всех крабов; не обыкновенный краб, а краб-король. Один край его большого щита дотрагивался до берега Саравака, другой — до берега подле Пеханга, и он был крупнее дыма трех вулканов. |
| As he rose up through the branches of the Wonderful Tree he tore off one of the great twin fruits—the magic double kernelled nuts that make people young,—and the little girl-daughter saw it bobbing alongside the canoe, and pulled it in and began to pick out the soft eyes of it with her little golden scissors. | Поднимаясь между ветвями чудесного дерева, Амма сбил один из больших орехов — волшебный орех-двойчатку, который даёт людям молодость, маленькая дочка человека увидела, как орех выглядывал из воды, проплывая мимо челнока, втащила его в чёлн и своими маленькими золотыми ножницами принялась вынимать из скорлупы мягкие ядрышки. |
| ‘Now,’ said the Magician, ‘make a Magic, Pau Amma, to show that you are really important.’ | — Теперь, — сказал волшебник, — поколдуй, Пау Амма, и покажи нам, что ты действительно важное существо. |
| Pau Amma rolled his eyes and waved his legs, but he could only stir up the Sea, because, though he was a King Crab, he was nothing more than a Crab, and the Eldest Magician laughed. | Пау Амма завращал глазами, задвигал ногами, но смог только взволновать море… Ведь краб-король был только краб, и больше ничего. Старейший волшебник засмеялся. |
| ‘You are not so important after all, Pau Amma,’ he said. ‘Now, let me try,’ | — В конце концов, ты уж не такая важная персона, — сказал он. — Теперь дай-ка я поколдую. |
| And he made a Magic with his left hand—with just the little finger of his left hand—and—lo and behold, Best Beloved, Pau Amma’s hard, blue-green-black shell fell off him as a husk falls off a cocoa-nut, and Pau Amma was left all soft—soft as the little crabs that you sometimes find on the beach, Best Beloved. | И старый волшебник сделал магическое движение своей левой рукой; нет, только мизинцем левой руки, и вдруг, представьте себе, милые мои, твёрдая синевато-зелено-чёрная броня упала с краба, как волокна падают с кокосового ореха, и Амма остался весь мягкий-мягкий, как маленькие крабы, которых иногда можно найти на морском берегу. |
| ‘Indeed, you are very important,’ said the Eldest Magician. | — Действительно, велика твоя сила, нечего сказать! — заметил старейший волшебник. |
| ‘Shall I ask the Man here to cut you with kris? Shall I send for Raja Moyang Kaban, the King of the Elephants, to pierce you with his tusks, or shall I call Raja Abdullah, the King of the Crocodiles, to bite you?’ | — Что мне сделать? Не попросить ли вот этого человека разрезать тебя крисом? Не послать ли за королём слонов, чтобы он проткнул тебя своими бивнями? Или не позвать ли короля крокодилов, чтобы он укусил тебя? |
| And Pau Amma said, | Пау Амма отвечал: |
| ‘I am ashamed! Give me back my hard shell and let me go back to Pusat Tasek, and I will only stir out once a day and once a night to get my food.’ | — Мне стыдно. Отдай мне мою твёрдую скорлупу и позволь уйти обратно в пещеру; тогда я буду выходить из неё всего раз днём и раз ночью, и только за пищей. |
| And the Eldest Magician said, | Но старейший волшебник сказал: |
| ‘No, Pau Amma, I will not give you back your shell, for you will grow bigger and prouder and stronger, and perhaps you will forget your promise, and you will play with the Sea once more.’ | — Нет, Амма, я не отдам тебе назад твоей брони, потому что ты будешь расти, делаться все больше, все сильнее и мало-помалу набираться новой гордости. Потом ты, может быть, позабудешь о своём обещании и снова примешься играть с морем. |
| Then Pau Amma said, | Тогда Пау Амма сказал: |
| ‘What shall I do? I am so big that I can only hide in Pusat Tasek, and if I go anywhere else, all soft as I am now, the sharks and the dogfish will eat me. And if I go to Pusat Tasek, all soft as I am now, though I may be safe, I can never stir out to get my food, and so I shall die.’ Then he waved his legs and lamented. | — Что же мне делать? Я так велик, что могу прятаться только в Песат Тасеке, и, если я пойду куда-нибудь в другое место, такой мягкий, каким ты сделал меня, акулы и другие рыбы съедят меня. Если же я отправлюсь в Песат Тасек, такой мягкий, каким ты меня сделал, я, правда, буду в безопасности, но не посмею выйти наружу за пищей и умру от голода. — И он задвигал своими лапами и застонал. |
| ‘Listen, Pau Amma,’ said the Eldest Magician. ‘I cannot make you play the play you were meant to play, because you escaped me at the Very Beginning; but if you choose, I can make every stone and every hole and every bunch of weed in all the seas a safe Pusat Tasek for you and your children for always.’ | — Послушай, Пау Амма, — сказал ему старейший волшебник. — Я не могу заставить тебя играть так, как хотел, потому что ты убежал от меня в самом начале; но, если ты хочешь, я сделаю все ямки, все кустики морской травы, все камни в море безопасными приютами для тебя и для твоих детей. |
| Then Pau Amma said, | Пау Амма ответил: |
| ‘That is good, but I do not choose yet. Look! there is that Man who talked to you at the Very Beginning. If he had not taken up your attention I should not have grown tired of waiting and run away, and all this would never have happened. What will he do for me?’ | — Хорошо, но я сразу не могу решиться. Видишь, вот человек, который тогда разговаривал с тобою. Если б он не отвлек твоего внимания, мне не надоело бы дожидаться, я не убежал бы в море и беды со мною не случилось бы. Что же он для меня сделает? |
| And the Man said, | Тогда человек сказал: |
| ‘If you choose, I will make a Magic, so that both the deep water and the dry ground will be a home for you and your children—so that you shall be able to hide both on the land and in the sea.’ | — Если хочешь, я поколдую, тогда и глубокая вода, и сухая земля станут приютами для тебя и для твоих детей; вы будете прятаться и на суше и в море. Хочешь? |
| And Pau Amma said, | Пау Амма сказал: |
| ‘I do not choose yet. Look! there is that girl who saw me running away at the Very Beginning. If she had spoken then, the Eldest Magician would have called me back, and all this would never have happened. What will she do for me?’ | — Я ещё не решил. Смотри, вот девочка, которая в самом начале видела, как я убежал. Если бы она тогда заговорила, волшебник позвал бы меня обратно, и ничего не случилось бы. Что сделает для меня она? |
| And the little girl-daughter said, | Маленькая девочка сказала: |
| ‘This is a good nut that I am eating. If you choose, I will make a Magic and I will give you this pair of scissors, very sharp and strong, so that you and your children can eat cocoa-nuts like this all day long when you come up from the Sea to the land; or you can dig a Pusat Tasek for yourself with the scissors that belong to you when there is no stone or hole near by; and when the earth is too hard, by the help of these same scissors you can run up a tree.’ | — Я сейчас ем вкусный орех. Если хочешь, Амма, я поколдую и отдам тебе ножницы, эти острые и прочные ножницы, чтобы ты и твои дети могли есть кокосовые орехи, когда вы из моря выйдете на землю; ножницами вы будете также устраивать для себя Песат Тасеки, если вблизи вас не окажется ни камня, ни ямки; когда же земля будет слишком жестка, вы с помощью этих же ножниц будете подниматься на деревья. |
| And Pau Amma said, | Но Пау Амма сказал: |
| ‘I do not choose yet, for, all soft as I am, these gifts would not help me. Give me back my shell, O Eldest Magician, and then I will play your play.’ | — Я ещё не решил. Ведь мне, такому мягкому, ваши дары не помогут. Старейший волшебник, верни мне мою броню; тогда я буду играть, как ты мне укажешь. |
| And the Eldest Magician said, | Старейший волшебник сказал: |
| ‘I will give it back, Pau Amma, for eleven months of the year; but on the twelfth month of every year it shall grow soft again, to remind you and all your children that I can make magics, and to keep you humble, Pau Amma; for I see that if you can run both under the water and on land, you will grow too bold; and if you can climb trees and crack nuts and dig holes with your scissors, you will grow too greedy, Pau Amma.’ | — Я отдам тебе твою броню, Амма; носи её одиннадцать месяцев в году, но на двенадцатый месяц каждого года она будет делаться снова мягкой, чтобы напоминать тебе и всем твоим детям, что я могу колдовать, а также, чтобы ты не зазнавался; ведь я вижу, что раз ты будешь бегать и под водой и по земле, ты сделаешься слишком смел; если же кроме этого научишься взбираться на деревья, разбивать орехи и вырывать норки ножницами, ты станешь слишком жадным, Амма. |
| Then Pau Amma thought a little and said, | Краб Амма подумал немножко и ответил: |
| ‘I have made my choice. I will take all the gifts.’ | — Я решился, я беру все ваши дары. |
| Then the Eldest Magician made a Magic with the right hand, with all five fingers of his right hand, and lo and behold, Best Beloved, Pau Amma grew smaller and smaller and smaller, till at last there was only a little green crab swimming in the water alongside the canoe, crying in a very small voice, | Тогда старейший волшебник поколдовал правой рукой, всеми пятью пальцами правой руки, и смотри, что случилось, моя милая! Пау Амма стал делаться все меньше, меньше и меньше, наконец, остался только маленький зелёный краб. Он плыл по воде, рядом с челноком и тонким голоском кричал: |
| ‘Give me the scissors!’ | — Дай же мне ножницы! |
| And the girl-daughter picked him up on the palm of her little brown hand, and sat him in the bottom of the canoe and gave him her scissors, and he waved them in his little arms, and opened them and shut them and snapped them, and said, | Маленькая дочка человека поймала его ладонью своей коричневой ручки, посадила его на дно чёлна и дала ему ножницы; он помахал ими в своих маленьких лапах; несколько раз открыл их и закрыл, щёлкнул ими и сказал: |
| ‘I can eat nuts. I can crack shells. I can dig holes. I can climb trees. I can breathe in the dry air, and I can find a safe Pusat Tasek under every stone. I did not know I was so important. Kun?’ (Is this right?) | — Я могу есть орехи. Я могу разбивать раковины. Я могу рыть норы. Я могу взбираться на деревья. Я могу дышать среди сухого воздуха, я могу находить безопасные убежища под каждым камнем. Я не знал, какое я сильное существо. Кун? |
| ‘Payah-kun,’ said the Eldest Magician, and he laughed and gave him his blessing; | — Пайа кун, — сказал волшебник. Он засмеялся и благословил краба. |
| and little Pau Amma scuttled over the side of the canoe into the water; and he was so tiny that he could have hidden under the shadow of a dry leaf on land or of a dead shell at the bottom of the sea. | Пау Амма быстро пробежал по краю челнока и соскочил в воду. Он был так мал, что на земле мог скрыться в тени сухого листа, а на морском дне в пустой раковине. |
| ‘Was that well done?’ said the Eldest Magician. | — Хорошо я сделал? — спросил волшебник. |
| ‘Yes,’ said the Man. ‘But now we must go back to Perak, and that is a weary way to paddle. If we had waited till Pau Amma had gone out of Pusat Tasek and come home, the water would have carried us there by itself.’ | — Да, — ответил человек. — И теперь нам нужно вернуться в устье реки Перак, но грести туда утомительно. Если бы мы дождались, чтобы Пау Амма вернулся в свой Песак Тасек, вода отнесла бы нас. |
| ‘You are lazy,’ said the Eldest Magician. ‘So your children shall be lazy. They shall be the laziest people in the world. They shall be called the Malazy—the lazy people;’ and he held up his finger to the Moon and said, ‘O Fisherman, here is the Man too lazy to row home. Pull his canoe home with your line, Fisherman.’ | — Ты ленив, — сказал старейший волшебник. — За это и твои дети будут ленивы, они будут самым ленивым народом на земле. — И он поднял палец к луне, сказав: — О, рыбак, смотри: этому человеку лень грести до дому. Отведи своей сетью челнок к его родному берегу, рыбак! |
| ‘No,’ said the Man. ‘If I am to be lazy all my days, let the Sea work for me twice a day for ever. That will save paddling.’ | — Нет, — ответил сын Адама, — если мне суждено лениться всю жизнь, пусть море дважды в день работает за меня. Это избавит меня от необходимости грести и коротким веслом. |
| And the Eldest Magician laughed and said, | Волшебник засмеялся, сказав: |
| ‘Payah kun’ (That is right). | — Очень хорошо. |
| And the Rat of the Moon stopped biting the line; and the Fisherman let his line down till it touched the Sea, and he pulled the whole deep Sea along, past the Island of Bintang, past Singapore, past Malacca, past Selangor, till the canoe whirled into the mouth of the Perak River again. | Крыса на луне перестала грызть сеть; рыбак отпустил свою бечёвку так низко, что она дотронулась до моря; и вот лунный старик потащил глубокое море мимо острова Бинтанга, мимо Сингапура, мимо полуострова Малакки, мимо Селангора и, наконец, челнок вошёл в устье реки Перак. |
| ‘Kun?’ said the Fisherman of the Moon. | — Кун? — спросил рыбак с луны. |
| ‘Payah kun,’ said the Eldest Magician. ‘See now that you pull the Sea twice a day and twice a night for ever, so that the Malazy fishermen may be saved paddling. But be careful not to do it too hard, or I shall make a magic on you as I did to Pau Amma.’ | — Пайа кун, — сказал волшебник. — Смотри же, теперь всегда два раза днём и два раза ночью води за собой море, чтобы малайские рыбаки могли не работать вёслами. Только смотри, не делай этого слишком резко, не то я обращу свои чары против тебя, как я сделал это с Пау Аммой. |
| Then they all went up the Perak River and went to bed, Best Beloved. | Они возвратились по домам и легли спать, милые мои. |
| Now listen and attend! | Теперь слушайте внимательно! |
| From that day to this the Moon has always pulled the sea up and down and made what we call the tides. Sometimes the Fisher of the Sea pulls a little too hard, and then we get spring tides; and sometimes he pulls a little too softly, and then we get what are called neap-tides; but nearly always he is careful, because of the Eldest Magician. | С того самого дня до нынешнего луна всегда водит море к земле и от земли, делая то, что мы называем приливами и отливами. Иногда лунный рыбак тащит море слишком сильно, и тогда у нас бывает весеннее наводнение; порой он слишком мало поднимает море, и тогда вода стоит низко, но почти всегда он работает старательно, помня угрозу старейшего волшебника. |
| And Pau Amma? You can see when you go to the beach, how all Pau Amma’s babies make little Pusat Taseks for themselves under every stone and bunch of weed on the sands; you can see them waving their little scissors; and in some parts of the world they truly live on the dry land and run up the palm trees and eat cocoa-nuts, exactly as the girl-daughter promised. | А что же стало с крабом Аммой? Когда ты бываешь на морском берегу, ты можешь видеть, как его детки устраивают себе маленькие Песат Тасеки под камнями, под кустами травы на песке; можешь видеть, как они машут своими маленькими ножницами. В некоторых далёких странах они, действительно, всегда живут на суше, поднимаются на пальмовые деревья и едят кокосовые орехи, все, как обещала королю-крабу маленькая дочка человека. |
| But once a year all Pau Ammas must shake off their hard armour and be soft-to remind them of what the Eldest Magician could do. And so it isn’t fair to kill or hunt Pau Amma’s babies just because old Pau Amma was stupidly rude a very long time ago. | Раз в год Аммы сбрасывают с себя свою твёрдую броню и становятся мягкими; это происходит для того, чтобы они помнили о власти великого волшебника. В это время нехорошо убивать или ловить детей Аммы, ведь они становятся беззащитными только потому, что старый Пау Амма однажды, очень давно, был груб со старым волшебником. |
| Oh yes! And Pau Amma’s babies hate being taken out of their little Pusat Taseks and brought home in pickle-bottles. That is why they nip you with their scissors, and it serves you right! | Так-то! Дети краба Аммы терпеть не могут, чтобы люди вынимали их из норок, унося к себе домой в банках из-под разного соленья, и заливали спиртом. Потому-то они так жестоко щиплют тебя своими ножницами, и поделом. |